Юрий Ценципер - Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

Утром, оставив рюкзаки на поляне, где обычно останавливаются туристы, отправились смотреть Столбы. Вечером – поезд на Москву. Придя обратно, обнаружили, что не хватает одного рюкзака. Юрин – вместе с паспортом – испарился. По необъяснимой причине билеты на поезд для всех оказались при нем – в кармане куртки. Так что, когда мы выходили в Москве из поезда на перрон Ярославского вокзала, все были с тяжелыми рюкзаками, а Юра – с газетой в руках.

В конце апреля – начале мая 1964 года Юра и Володя последний раз поехали вместе на несколько дней на отдых в Коктебель. Больше братья вместе не отдыхали – у каждого началась своя жизнь.

Глава 7

Юрин космос. Юрина земля

Из воспоминаний и писем Юры:

В 1959 году я поступил на работу в один из ведущих институтов в области космической техники. Руководил им знаменитый академик Пилюгин.

Все, что делалось в институте, было новым, неизведанным и, несмотря на завесу секретности, вызывало живой интерес в стране. Я считал, что мне выпал счастливый билет. К нашим услугам было лучшее оборудование и приборы известных мировых фирм.

Помню, утром 12 апреля 1961 года по институтскому радио объявили, что состоится общий митинг в механическом цехе опытного завода. Повестка не объявлялась. Цех – громадный, но к назначенному времени все проходы были заполнены людьми. Напряжение нарастало… Вдруг было включено радио с мощными усилителями и диктор сообщил о полете в космос и успешном приземлении Юрия Гагарина! Началось что-то невообразимое. Это не опишешь. Овация длилась долго.

Очень долго! У многих от волнения и радости на глазах были слезы. Каждый из собравшихся чувствовал себя участником этой победы.

Официальное название института – п/я 1001. Все шутливо говорили, что это “Тысяча и одна ночь”. Очень высокая секретность.

Но когда мы переехали во вновь построенное здание в Черемушках, то “Голос Америки” и “Би-би-си” в этот же день передали эту секретную новость.

И все-таки связываться с чем-то секретным, лезть на рожон побаивались.

Юра вспоминает:

Это было после защиты отцом диссертации и банкета в ресторане. Поздним вечером все шли домой по освещенной улице. Но я решил сократить путь и пошел по темному переулку. Вдруг мне навстречу с криком “Помогите!” выбегает девушка и просит проводить ее, так как какие-то парни на нее напали. Я, конечно, ее успокаиваю и иду с ней. Потом она неожиданно юркнула в подъезд, а я остался один на один с четырьмя здоровыми “лбами”.

Удар сзади. Я в луже, плащ рядом. А папка с отцовской абсолютно мирной диссертацией рассыпалась и разлетелась. И тут, я сам не знаю почему, кричу: “Не троньте, это секретные документы”. Ребята замерли, а потом прихватили мои часы и быстро скрылись.

Через несколько дней парней нашли.

Суд. И на суде Юра вдруг их пожалел. Он сказал, что не помнит, как пропали часы. Парням дали “условно”.

Прошло лет десять. И вот как-то Юру на улице остановил незнакомый здоровенный мужик и стал благодарить. “Вы нас тогда спасли”, – сказал он. Они пожали друг другу руки и разошлись.

На днях имел разговор с начальством – “настоятельно рекомендуют” идти в аспирантуру. Сегодня взял бумаги для заполнения, но в общем, как всегда, на перепутье. Для подготовки к экзаменам (в сентябре) дается месяц оплачиваемого отпуска. Одним словом – не знаю.

Сомнения позади – решаюсь сдавать. Но за 5 дней до первого экзамена попадаю в больницу. Привожу с собой ворох учебников и книг. Почему врачи разрешили мне ездить на такси в институт – не знаю, но, видимо, моя настойчивость и решительность сделали свое дело За 10 дней экзамены были успешно сданы.

1965–1969 годы. Я работаю, но мысли крутятся в основном вокруг диссертации. Включены не только мозги, но и нервы: оппоненты, споры, разочарования, снова споры…

Семнадцатого декабря 1969 года ученый совет института под председательством Пилюгина проголосовал “за”.

Я стал кандидатом технических наук. В нашем большом отделении это был первый случай. И редкая тема – обработка бериллия.

Для меня это была в первую очередь победа над собой. Это стало большой радостью для мамы и предметом гордости для отца.

В институте Пилюгина я проработал двенадцать лет. Это было, конечно, незабываемое время. Но в сорок лет мне захотелось попробовать чего-то земного, более свободного и открытого. И такая возможность нашлась. Несколько моих товарищей по работе еще раньше перешли в технически очень отсталую медицинскую промышленность и позвали меня. Я согласился. Вскоре стал начальником большого отдела в конструкторско-технологической организации и проработал там почти тридцать лет. Это было интересное, приносящее удовлетворение время, когда на наших глазах и нашими руками обновлялись заводы, дающие такие нужные людям вещи – медицинское оборудование и очки.

Эти годы памятны бесчисленными командировками: за 30 лет – не менее трехсот. Заводов было много и дел хватало! Железнодорожные поезда, междугородные автобусы, вокзалы, аэропорты, даже теплоходы – все это вплеталось в повседневную жизнь.

Когда я был в командировке в Австрии, в программе “Время” показали репортаж про визит нашей группы. Его видели и родители, и Володя, находившийся тогда на Кавказе, и многие знакомые. Из Киева Анатолий потом писал: “Юрка, восхищен тобой, видел по программе “Время”, так держи. Желаем тебе успехов в твоем труде. Твой труд удлиняет людям жизнь, снимает боль…”

Услышать такие слова приятно – в этом был смысл работы.

В 1995-м впервые побывал в Париже – по совместным делам с крупнейшей во Франции оптической фирмой. Где-то в городе увидел афишу: в знаменитой церкви Мадлен будет исполняться “Реквием” Моцарта. Я пошел на концерт, решив, что это станет моим поклоном Артуру, для которого Париж был последним местом работы за границей.

Иринка

По возрасту Иринка была ближе к Володе – всего на три с небольшим года младше его. Она была приветливой, общительной: и в школе, и в институте у нее было много друзей. После отъезда Володи на сборы Иринка ему пишет:

В Риге было очень хорошо, но мало. Буквально со слезами на глазах уезжала оттуда. Погода была очень хорошей. Было тепло, иногда дожди. Загорели. Море было холодное, но в реке!.. В последний день я пошла купаться на реку в 12 часов ночи. И барахталась в воде целый час. Отплыла на середину залива, легла на спину, запрокинула руки под голову и так лежала долго-долго. А на небе надо мной медленно плыли облака и горели ярко звездочки. И было мгновение, когда я задремала, но тут же очнулась. Это было какое-то другое царство. Как было хорошо! Легла я в эту последнюю ночь в третьем часу. А в четыре нас уже разбудили на рыбалку. Нас было четверо (двое мальчишек и двое девочек). Плыли на лодке. За 4 часа не поймали ни одной рыбки, хотя ребятки были отличными рыболовами. Но это не важно, а важно то, что было очень красиво вокруг. Меня всегда до слез волнует красота ночи и рассвета.